Дзен и искусство ухода за велосипедом

«Каждый, кто ездит на велосипеде, — мой друг!» Это слова гонщика и изобретателя Гари Фишера. Подростком я прочитал эту фразу в книге Эрленда Лу. И запомнил на всю жизнь. Я даже вырезал разные буквы из газет и журналов (будто для письма с требованием выкупа), сложил их в это предложение и наклеил на стену. Мне почему-то очень нравилась эта идея: у тебя есть на свете очень много друзей, которых ты никогда в жизни не видел, но ты знаешь о них, а они, возможно, о тебе. Просто потому что вы все любите ездить на велосипеде. Мне никогда в голову не приходило проверить, так ли это, но за последние пять лет я убеждался в этом неоднократно.

Я очень много ездил по Петербургу на велосипеде, когда учился в университете, а потом забросил. Потом мне стало не до того, потом я всё время улетал на гастроли, потом я просто забыл про велики, а потом наступила пандемия. И я купил себе грэвел — это такой велосипед для поездок по тропинкам, лесам, полям и гравию (отсюда и название), с проходимостью как у горного велика, но только сам он стройный и изящный, как шоссейник. Я купил велосипед и стал уезжать из дома: сначала на несколько часов, потом — на целый день, сейчас счёт идёт на недели.

Наверное, я люблю ездить в велопоходы, потому что я остаюсь один. Кажется, люди en masse боятся одиночества. А я люблю. Вообще, конечно, страшновато оставаться наедине с собой. Можно узнать много такого, чего знать бы и не хотелось вовсе. Но мне нравится. Так я, например, сочинил несколько песен: ездил по окрестностям Бранденбурга и сначала мямлил себе под нос, а потом уже орал во всю глотку. А птицы кричали мне в ответ.

А ещё катание на велосипеде, пожалуй, похоже на медитацию. Когда ты едешь, ты одновременно предельно сконцентрирован (надо ведь всё время быть начеку) и совершенно расслаблен. Ты словно бы ни о чём не думаешь, не смотришь ни на что конкретно, а будто бы видишь весь мир сразу, и мир этот расплывается и сливается в одно большое цветное пятно, ведь ты едешь быстро. И нет никаких конкретных мыслей, планов, дел — а часто и цели. Ты едешь не куда-то, не отчего-то, а просто так. И время тоже словно бы замирает или начинает идти как-то по-своему. В общем, это не совсем такое же время, как у пешехода или автомобилиста. Оно измеряется не часами, не расстояниями, скорее — озёрами, полями, птичьим граем, случайно выбежавшими на дорогу оленями, внезапно встреченным в горах снегом. В общем, всякими такими штуками, пересчитать которые никак не получится, да и не надо.

Я только что вернулся из велопохода вокруг Ниццы. Мы с друзьями проехали по крошечным городам Франции и Италии, волокли велики на себе по снегу, заползали на гору весь день, чтобы стремительно спуститься с другой стороны на дикой скорости за 40 минут, уступали дорогу стадам овец, разглядывали лис и лошадей. Мы ночевали в палатках, в небольших отелях, даже в пансионе при католической церкви. Мы сделали полный круг, стартовали в Ницце и в неё же вернулись. Правда, уже немного другими.

У Игоря Северянина есть такие строчки:

Наблюдательность «короля поэтов» впечатляет. Он наверняка был знаком с велосипедом не понаслышке. Возможно, мы даже ездили с ним одними и теми же маршрутами: я, как и Северянин, жил и много катался и в Петербурге, и в Эстонии. В общем, про асфальт он верно подметил. Это ведь только кажется, что шоссе — самая подходящая, быстрая и удобная дорога для велосипеда. На самом деле я несколько раз прокалывал шины именно на асфальте. Как-то раз я очень быстро ехал и потерял насос. И через полчаса, — пожалуй, для того, чтобы приключение стало более захватывающим, а мне было чем вас развлечь, — пробил колесо. Ситуация идиотская: у меня есть запасная камера, только накачать её нечем. И вот тогда я впервые понял, о чём говорил Гари Фишер. Буквально через пять минут рядом со мной остановился велосипедист на шоссейнике и отдал мне последний баллон с CO2. Ему предстояло ехать до дома ещё часа три, у него не было насоса, только этот один-единственный баллон. И он всё равно отдал его мне: каждый, кто ездит на велосипеде, — мой друг! Потом я убеждался в этом много раз. Меня выручали незнакомые велосипедисты по всему миру: от Ленинградской области до Лофотенов.

Я уверен, что велосипед — это идеальное средство даже не передвижения, а просто существования, что ли. Ты одновременно довольно стремительно перемещаешься в пространстве — и при этом у тебя есть возможность всё внимательно разглядеть. Ты видишь миллион вещей одновременно: как пела любимая группа моего детства «Дэцо», «мелькают деревни, города, границы, Варшава, Прага, Вена — всюду новые лица». В общем, идеальная скорость!

Наверное, я всё-таки знаю, куда именно я еду. Туда, где время останавливается. Даже скорее так: я еду не куда-то конкретно и уж точно не от чего-то подальше, я еду за чем-то — за ощущением, что времени нет или что оно не так уж и важно. И каждый раз, когда я давлю на педали, я знаю, что я не один, ведь каждый, кто ездит на велосипеде, — мой друг!