Музей Ерофеева и филиал рая

«Петушки — это место, где не умолкают птицы ни днём ни ночью, где ни зимой ни летом не отцветает жасмин. Первородный грех — может, он и был — там никого не тяготит» — таким предстаёт административный центр Петушинского района Владимирской области в знаменитой поэме Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки». Город Петушки у Ерофеева — ожившая грёза, настоящий Эдем, полная противоположность неуютной и непонятной, даже враждебной Москвы. В Петушках лирического героя ждёт тихое счастье, которое олицетворяют девушка «с косой до попы» и «младенец», который выучил букву Ю. Но попасть в Петушки почти невозможно.

И хотя я люблю поэму «Москва — Петушки», в этот Эдем меня почему-то никогда не тянуло. Я проезжал мимо Петушков несколько раз, по дороге во Владимир, наблюдал их из окна поезда, и то, что я наблюдал, говоря откровенно, не вызывало никакого желания выйти и рассмотреть Петушки повнимательнее. Всё-таки было предчувствие, что грёза о рае не выдержит столкновения с суровой реальностью, и это столкновение даже, возможно, произведёт травмирующий эффект.

Кроме того, вероятно, Ерофеев изобразил Петушки райским местом в качестве хохмы. Он любил иронически воспевать разные отдалённые локации («Я увезу тебя в Лобню, я облеку тебя в пурпур и кручёный виссон»), так что вряд ли можно было всерьёз рассчитывать на что-то действительно идиллическое или даже хотя бы сносное. Но вот наконец пришло время и для этой поездки.

Я отправился в Петушки с аудиокнигой, начитанной самим Ерофеевым. Эти чтения были устроены в популярном в 80-е годы формате квартирника. Известно, что во время него Венедикт Васильевич выпил больше пяти бутылок красного вина (вероятно, креплёного): чем дальше, тем голос автора звучит всё музыкальнее, хотя отдельные слова — всё неразборчивей. «Москву — Петушки» хорошо употреблять именно в формате аудио, непременно в прочтении самого Ерофеева, — это тот тип произведений, в котором всё держится на авторской интонации.

Как и герой Ерофеева, я поехал в Петушки на утренней электричке с Курского вокзала. Описывать эту довольно однообразную дорогу, вероятно, нет смысла. Даже сам Ерофеев этим пренебрегает: лирический герой поэмы лишь однажды выглядывает в окно, в котором из-за внезапно сгустившейся темноты всё равно ничего не видно. Большую часть пути я проспал, проснувшись, впрочем, на станции Есино: у Ерофеева эту станцию электричка проезжает без остановки. Вообще в «Москве — Петушках» электричка от Курского вокзала до Петушков идёт 2 часа 15 минут, а ещё недавно, подчёркивает рассказчик, шла и того быстрее. Сейчас же электрички доезжают до конечной за два с половиной, а некоторые и вовсе почти за три часа. Получается, раньше и пломбир был вкуснее, и трава зеленей — и даже быстрее ходили московские электрички.

При приближении к Петушкам, когда я проезжал мимо станций со зловещими названиями Омутище и Глубоково, возникло лёгкое чувство тревоги. Почти все пассажиры вышли в Орехове-Зуеве, и в вагоне остались только я и контролёры. Возможно, тревога была инспирирована текстом поэмы, в котором на этом участке пути перед Веничкой сначала появляется дьявол, а потом — сфинкс, загадывающий коварные загадки. После этого всё погружается в темноту, Веничка страдает, а потом умирает, так и не попав к своей девушке «с косой до попы» и младенцу с буквой Ю.

Хорошим тоном и даже, пожалуй, проявлением профессионализма было бы выпивать всю дорогу до Петушков, подъехать к ним в совсем уже невменяемом состоянии и написать гонзо-репортаж о том, как я шатался по Петушкам, задевая плечами дома, и в итоге вернулся в Москву без рюкзака и с фингалом под глазом. Но должен сознаться, что вышел на станции Петушки кристально трезвым. Зато, впрочем, простуженным — то есть тоже в состоянии некоторой затуманенности сознания.

Никаких особенных ожиданий от станции Петушки у меня не было, но всё-таки там меня ждала замечательная деталь, выдумать которую не хватило бы смелости.

Первым, что я увидел в Петушках, была девушка, хотя и не с косой, но с длинными волосами, и в самом деле с «младенцем», причём не с одним, а сразу с двумя. Она всматривалась в лица выходивших из электрички пассажиров с превеликой тоской и безнадёжностью. С таким видом, должно быть, и героиня «Москвы — Петушков» впустую ждала загулявшего Веничку. Женщина стояла под табличкой с надписью «Не влезай, убьёт», при этом рядом не наблюдалось никакого щитка и было не очень понятно, куда влезать, чтобы убило.

Я прошёл мимо женщины, а затем здания общественного туалета, тоже воспетого Ерофеевым: «Вы сидели когда-нибудь в туалете на петушинском вокзале? Помните, как там, на громадной глубине, под круглыми отверстиями, плещется и сверкает эта жижа карего цвета? — вот такие были глаза у всех четверых».

Далее я отправился изучать центр Петушков, где, судя по карте, и расположены главные достопримечательности города: музей Ерофеева, музей петуха, дом культуры, администрация района, краеведческий музей, городской парк, дом-музей святителя Афанасия Сахарова и так далее. Прежде всего я надеялся обнаружить какие-нибудь памятные знаки, посвящённые поэме «Москва — Петушки» и её автору, превратившему этот маленький городок в земное воплощение рая. Но единственное упоминание, которое после долгих поисков удалось найти, — мурал на бойлерной с той самой знаменитой цитатой: «Петушки — это место, где не умолкают птицы ни днём ни ночью, где ни зимой ни летом не отцветает жасмин». Надпись была выполнена на фоне ярко-красного петуха с самодовольной физиономией.

Чего в Петушках действительно много, так это петухов. Ими исписан весь центр: тут и традиционные красные петухи, петухи зелёные, синие, фиолетовые, самых причудливых форм, дородные, тощие, петухи с дополнительными глазами, петухи, смахивающие на мифических чудищ, драконообразные и антропоморфные петухи, петухи маленькие и большие — они в изобилии покрывают стены бойлерных, мусорок, унылых пятиэтажек, деревянных двухэтажных домов с наличниками.

На центральной городской площади никаких достопримечательностей обнаружено не было, если не считать таковой типовой памятник Ленину, покрытый серебряной краской. Чуть в стороне от него — единственный в России и, возможно, в мире музей петуха. Это современный музей с интерактивными экскурсиями, аудиогидом и оживающими картинами, с петухами всех мыслимых и немыслимых видов и форм. Куклы с петухами, графика и живопись с петухами, часы с петухом, посуда в виде петухов, статуи петухов, петухи керамические, фарфоровые, деревянные, стеклянные, тканевые, пластилиновые, угрожающие железные петухи. Петухов, населяющих музейный сказочный городок Петушбург, можно (и нужно) подержать в руках, в музее можно (и нужно) научиться правильно кукарекать.

Петухи действительно важный городской символ. Что, в общем, логично: существует несколько версий происхождения названия города, и связаны они — угадайте с кем. Вот эти версии, числом четыре: город назван в честь местных игрушек-свистулек в виде петушков; город назван по обычаю класть отрубленную голову петуха в угол при основании дома; город назван в честь дымников в виде петухов; город назван в честь разбойников из шайки Кудеяра, которые, грабя богатые обозы, предупреждали о своём появлении петушиным криком.

К Венедикту же Ерофееву отношение у местных жителей, насколько мне удалось выяснить, по меньшей мере неоднозначное. Некоторые петушинцы выказывают даже лёгкое недовольство по поводу существования в городе музея в честь «пьяницы и матершинника». Символично, что музей писателя расположен в подвале, притом в подвале интерната, из которого Ерофеев иногда забирал сына, тоже Венедикта, чтобы вместе отправиться в деревню Мышлино.

Основное помещение музея занято художественной галереей с выставкой работ местных художников — представлена всяческая хохлома, росписи по мотивам басен Крылова. Конечно, и тут имеется некоторое количество петухов.

На экскурсии по музею Ерофеева я оказался в компании молодёжи, приехавшей из Москвы. Кажется, компания была немного навеселе: во всяком случае, один молодой человек из группы всё время повторял фразу из «Москвы — Петушков» «и немедленно выпил» — и все заливались демоническим хохотом. Сотрудников музея шумное и вообще довольно фривольное поведение посетителей ничуть не смутило и, кажется, даже, наоборот, вдохновило экскурсовода на многочисленные лирические отступления о любви, воспитании детей, жизни в позднем СССР. Позже она призналась, что крепко выпившие туристы из Москвы — обычно студенты-филологи или даже иногда кандидаты и доктора наук, ломящиеся в двери музея до открытия и пьяно голосящие под окнами: «Пустите в музей!» — дело вполне рутинное. Возможно, отсюда и прохладное отношение петушинцев к прославившему их город Ерофееву. По его вине сюда почти каждые выходные приезжают со всех концов России пьяные поклонники народной поэмы, нарушающие спокойное и скорее даже несколько угрюмое течение петушинской жизни.

Возможно, лёгкое опьянение — обязательное условие для того, чтобы попасть в волну, войти в необходимое состояние для восприятия и поэмы, и города, и музея, посвящённого Ерофееву. Во всяком случае, все люди и даже предметы в музее, включая петухов на картинах, производили впечатление немного выпивших, что вызывало лёгкую зависть и раздражение. Тусклое подвальное помещение с музеем Ерофеева как будто немного раскачивалось: видимо, этот эффект возникает из-за того, что вся экспозиция устроена как вагон электрички. Сам же музей оказался весьма симпатичным, хочется даже употребить такие слова, как «душевный» и «атмосферный». Оригинальных вещей Ерофеева в музее нет, но коллекцию никак не назовёшь бедной: тут имеются копии ерофеевских документов, разнообразное народное творчество вокруг поэмы, фотографии, куклы, изображающие персонажей, — например, интеллигента в коверкотовом пальто, который время от времени произносит: «транс-це-ден-тально», чемодан с конфетами «Василёк», орехами для «младенца» и портвейном «777», много изданий «Москва — Петушки» на других языках. Особенно запомнилось итальянское, со странной красноглазой жабой на обложке, и японское — с черепом в некоей тюбетейке; не очень понятно, какое это имеет отношение к тексту поэмы, но тем интересней. В общем, видно, что здесь очень старались создать хороший музей, имея ограниченные средства, и это всё-таки получилось.

«Для Ерофеева Петушки — настоящий рай», — сообщает экскурсовод напоследок. — Но ведь рай — он у каждого свой. Не знаю, как для других, но я вот всю жизнь живу в Петушках, и для меня это действительно рай. Всё вокруг милое и родное, очень уютное».

После экскурсии я пошёл в местное кафе «Ладушка», рекомендованное работниками музея, затем прошёлся ещё немного по центру Петушков, тихому и угрюмому, с грязно-серыми панельками, двухэтажными деревянными домиками. Никаких особенных красот замечено не было, и уж тем более никаких открыточных видов: всё-таки сложно разглядеть тут красоту. Или, возможно, она доступна лишь избранным — тем, кто умеет должным образом настроить зрение.

В итоге вышел к тому же муралу на бойлерной, с цитатой про неотцветающий жасмин. Мрачноватую тишину улицы нарушает бодрый девичий голос из колонки возле ТЦ. Девушка сообщает о розыгрыше «сладких призов», который проходит внутри неприметного бледно-жёлтого здания. Судя по всему, внутри находится сцена, и там крутится барабан, и выпадают некие телефонные номера, по которым девушка тут же звонит: «Здравствуйте, поздравляю, вы получаете сладкий подарок от компании Н». Или так: «Доброго дня! Поздравляем со вкусным сюрпризом от компании Н». В трубке что-то отвечают, но ответа не слышно. Девушка всякий раз реагирует смехом и подводит итог: ну вот, ещё на одного счастливого человека в Петушках стало больше благодаря компании Н. Не очень понятно: номера, по которым звонит девушка, чтобы вручить некий вкусный подарок, случайные или нужно было где-то зарегистрироваться, чтобы участвовать в конкурсе? Наверное, всё же второе. Я стою на парковке ТЦ и зачарованно слушаю бодрый смешливый девичий голос из колонки, осчастливливающий одного за другим жителей Петушков. И тут, на парковке, мне впервые становится по-настоящему уютно и спокойно: вокруг ни людей, ни машин, и только жизнерадостный девичий голос и дома с наличниками, где-то кричат недовольные гуси (всё-таки странно, что не петухи), солнышко пригревает, и впервые за время поездки начинает казаться,что Ерофеев не иронизировал, когда решил сделать Петушки филиалом рая. Или иронизировал не вполне. По-своему симпатичный маленький городок, где людей стараются сделать счастливыми. Впрочем, если вы не такой уж большой фанат петухов и поэмы «Москва — Петушки» и особенно если трезвый досуг для вас предпочтительней досуга нетрезвого, то, возможно, имеет смысл выбрать другую цель для поездки на выходные.