Кампус, боттега и уединённый сарай

Когда у меня появились и подросли дети, мне стало ясно, что я никуда не хочу ездить, работать где-то с кем-то, встречаться. И я решил, что мне нужен домик прямо на участке. Моя стезя — педагогическая и кураторская — возникла из потребности в сотрудничестве, рабочей группе, навыках и знаниях других людей. И ещё мне хотелось показать детям, что в мире есть необычные люди, которые приходят ко мне и к которым тянусь я, и что мы можем вместе радоваться, страдать, придумывать и делать.

Так оформилась идея боттеги — артели, где рядом с мастером трудятся ученики. Я сам учился именно так: перенимал ценности мастера и через них — его приёмы. Так появился Campus и стал для меня способом показать детям: деньги не берутся из тумбочки, нужно каждый день трудиться. Иногда получается, чаще — нет, но важно не опускать руки. В этом и заключался мой план.

Задумывая Campus, я придумал комплекс из разных зданий: гостиница на пять звёзд — глэмпинг, выставочный и концертный залы, лаборатории для прототипирования, печатный сарай, еда, ещё несколько функций. И всё это живёт вокруг моего дома. Это целевая картина, как мне бы хотелось. Но она столкнулась с реальностью — деньгами — и подсдулась, но я её не оставляю.

Пока Campus состоит из одного здания. Здесь я и сижу (см. фото. — Прим. ред.). Это небольшая студия, где можно работать десятерым и ночевать шестерым. Но комфортнее всего здесь одному — пространство для личных изысканий, наблюдения за собой и сосредоточенности.

Я подговорил архитекторов Григоряна, Бернаскони и Шабаева. Тимур (Шабаев) спроектировал четыре небольших здания. Юра (Григорян) должен был сделать большое. Шабаев также предложил морфотипы, из которых можно собирать функциональные пространства в разных конфигурациях, учитывая рельеф.

Есть и другой вариант — база в Карелии. Фактически та же структура. В 2006 году в Финляндии, под Савонлинной, рядом с нашим съёмным домом я увидел старый дом, где жили дизайнеры, программисты, маркетологи. Они сняли ферму, сделали ресторан, несколько номеров, музей, футбольное поле и детскую площадку. Семь-восемь домов разных классов стояли вдоль берега, у каждого — своя баня и лодки. Мы жили там с друзьями и семьями, и я понял: вот это нужно. С тех пор с командой и учениками присматриваем участки на Финском заливе или на озёрах. Постепенно набираем понимание, где именно наше место, сколько нужно пространства и что должно быть вокруг.

Если не получится сделать этот комплекс, то я хочу сделать мини-отель на три номера. Я его чётко представляю: там есть несколько номеров-капсул и есть общая комната, где трое жильцов встречаются. Это пространство для жизни студентов и профессоров или кураторов, которые с ними работают. Есть зал для работы и выставочное пространство. Ещё нормальная еда и нормальный кофе — эспрессо-бар или фильтр-бар. Скорее фильтр-бар.

Гостиница — это такая штука, где всё есть и где никого нет. Где ты просто находишься один. Но я бы хотел быть хостом, то есть куратором, каким-то учителем для живущего человека, что-то для него делать.

Получается, можно выделить два тренда. Мы с кем ни разговариваем — все говорят: в мире уже всё есть, пора возвращаться к себе. Первый тренд — запрос на уединение.

У моего учителя, Оливьеро Тоскани*, был домик на территории FABRICA** — крошечное помещение для садового инвентаря, примерно XVII века. Он сделал там кабинет и иногда ночевал: маленький стол, табурет, шкаф с книгами и простая лежанка, несмотря на его богатство. Этот формат мне очень близок — он манит своей правильной скромностью. Один из проектов Шабаева для меня назывался «Уединённый сарай» — стеклянная кабина с крошечной односкатной крышей, где есть лишь стол и лежанка. Я думаю, мог бы поставить такой у себя во дворе и жить там отдельно от кампуса. Это настоящая тренировка на уединение.

Второй тренд связан с другим запросом: люди, которые многое повидали, всё меньше тянутся к стандартным решениям. Востребованы закрытые сообщества, где можно чувствовать себя в безопасности и комфорте. Поехать с друзьями, снять дом на десятерых оказывается привлекательнее, чем привычный отель с бассейном.

Последние события сильно изменили социальную ткань: ценность жизни и момента заметно выросла. Поэтому востребованы новые форматы. Показательно, например, что в «Точке на карте», отеле под Приозерском, появились крошечные шелтеры для одного или двоих. Мне кажется, это очень правильное направление. Я даже сделал ресёрч подобных мест — на случай, если захочется куда-то исчезнуть.

Пару лет назад я приметил ещё один формат — трейлеры. Я видел людей, которые занимаются этим, и они похожи на меня. Особенно нравятся автобусы, переделанные в настоящие автономные дома: солнечные панели наверху, спутниковая связь, рабочие места, экраны, душ, туалет, нулевая эмиссия. Настоящий космос.

Я слежу за такими сообществами в Турции и Орегоне, за кланами номадов, которые путешествуют семьями или друзьями, постоянно в пути. При всей любви к дому, я водитель с 30-летним стажем, люблю ездить и хочу так путешествовать, но пока не могу себе это позволить.

В Москве и Нижнем я тоже встречал такие автобусы — люди там инвестируют не только в поездки, но и в сообщество, в дружбу. И в этом их сила: все эти затеи — про близких, про совместную жизнь и путь.

*Оливьеро Тоскани — итальянский фотограф и креативный директор, наиболее известный своими провокационными рекламными кампаниями для бренда Benetton на темы расизма, СПИДа и религии. Работал для Vogue, Elle, Harper’s Bazaar.